Тридцать два года среди людоедов.

         История, которая произошла с Уильямом Бакли, беглым английским каторжником, похожа на приключенческий роман. Но все это истинная правда.
Тайный замысел.
Бакли родился в 1780 году. Отец его был небогатым фермером. Когда Уильяму минуло 15 лет, его отвели к каменщику, и тот выучил юношу строительному делу. Однако в 19 лет Уильям решил пойти в солдаты, желая прославиться на поле брани. Ему пришлось участвовать в войне с Францией. Но, на свою беду, Бакли попал в дурную компанию и нарушил закон. Его судили военным судом и отправили на каторгу в Австралию.
Путь к далекому южному континенту оказался настоящей пыткой. Шли вокруг Африки, мимо мыса Доброй Надежды. В трюме, где содержались заключенные, было всегда темно. Ссыльные изнывали от жары, духоты и голода.
Строптивых в Австралии ждали суровые наказания. Смирные же могли работать у свободных поселенцев. Трудились по пять с половиной дней в неделю и даже получали зарплату за сверхурочную работу.
Бакли работал строителем. "Почти три месяца я клал кирпичи, - вспоминал он, — и все это время меня одолевало желание бежать и добраться до Сиднея. В случае поимки мне грозила суровая кара, возможно, казнь". Но если бы побег и удался, все равно в незнакомой стране, населенной дикарями, его ждали тяжкие лишения, а быть может, и смерть.
Однако по молодости и легкомыслию Бакли о будущем не задумывался. "Парень я был здоровый, сильный, - рассказывал он много лет спустя, слыхал, какие подвиги совершали храбрецы, чтобы отстоять свою свободу, и твердо решил при первой же возможности бежать".
У него нашлись единомышленники, трое таких же каторжников, как и он сам. И вскоре они осуществили свою дерзкую мечту.
Страшная встреча.
Стояла непроглядная темень, но часовой заподозрил неладное. Раздался выстрел, и один из беглецов рухнул как подкошенный. Другие понеслись еще быстрее. Они бежали два часа, пока, вконец обессиленные, не достигли берега реки. Опасность погони миновала.
Переплыли реку и шли по равнине еще много часов. Взятая провизия быстро закончилась. Питались моллюсками, которых находили на берегу залива. Лишения и голод быстро охладили пыл товарищей Бакли, которые решили возвратиться в колонию. "Меня уговаривали тоже вернуться, - вспоминал он, - однако я остался глух ко всем их увещеваниям". Вскоре они расстались навсегда.
В первый же день своего путешествия в одиночку Бакли увидел издали большую группу аборигенов, расположившихся возле шалашей из коры и ветвей. Несколько дикарей направились было к нему, но Бакли бросился к реке и прямо в одежде переплыл ее. К счастью, аборигены преследовать его не стали.
Однажды Бакли сидел на берегу моря, погруженный в невеселые думы, когда услышал человеческие голоса и, обернувшись, увидел троих дикарей с копьями в руках. Туземцы подошли. Один из них взял Бакли за руки. Затем они стали ударять то его, то себя в грудь, издавая звуки, похожие не то на пение, не то на плач. "Мне они казались зловещими", - рассказывал Бакли. Знаками дикари приказали ему следовать за ними.
Кровавые распри.
Так он оказался в плену. Его стерегли. И все-таки, улучив удобный момент, Бакли бежал. Снова началась жизнь в одиночестве. Надвигалась зима, становилось холодно и ветрено. Одежда Бакли превратилась в лохмотья, обувь износилась. Здоровье ухудшалось с каждым днем, а дух был сломлен настолько, что он решил вернуться на каторгу.
Возможно, он и вернулся бы, но по пути повстречал туземцев другого племени. Бакли был даже рад этому. Позже он узнал, что аборигены считают белых людей своими умершими соплеменниками, вернувшимися с того света. Бакли, полагали туземцы, был одним из таких оживших мертвецов по имени Муррангурк.
Он жил вместе с аборигенами, освоил их язык и обычаи, научился владеть копьем, бумерангом и томагавком. Он потерял чувство времени и уже не мог точно сказать, сколько поошло месяцев со дня побега.
Австралийские аборигены оказались людоедами. Стычки и сражения между племенами возникали постоянно по самому незначительному поводу. При этом не щадили никого.
"Я знал, как бывает на поле брани, но открывшееся моим глазам зрелище было куда страшнее, - описывал Бакли один из боев между туземцами.
- Противники походили на дьяволов, вырвавшихся из преисподней. И мужчины, и женщины яростно бились, обливаясь кровью". А после того, как битва была окончена, победители изуродовали трупы врагов, мясо съели сами, а кости раздробили томагавками и бросили собакам.
Аборигены были кочевниками. Ели они всех животных, каких только удавалось добыть: кенгуру, опоссумов, змей, ящериц, диких собак и даже крыс.
Были они чрезвычайно склонны к предрассудкам. Например, извлекали из умерших соплеменников почки, помещали их в мешочек и носили как талисман.
Возвращение.
Дикие сражения между племенами Бакли переживал тяжело и никогда не принимал в них участия. Возмущало его и людоедство. Тщетно туземцы уговаривали своего пленника разделить их страшную трапезу. Поедали они тела не только врагов, но и погибших в бою соплеменников. Однажды Бакли стал очевидцем того, как в стычке был убит юноша из их племени. Женщины встретили останки убитого обычными для такого случая стенаниями, начали обжигать себя раскаленными головешками в знак скорби, затем зажарили мясо убитого и с жадностью его сожрали.
К своим детям австралийцы были добры, но уродов убивали без малейшего колебания. "Я видел, - рассказывал Бакли, - как одному уродливому младенцу размозжили голову, а его родного брата заставили съесть останки, чтобы на того не напала какая-нибудь болезнь".
...Прошло уже более четверти века с тех пор, как беглый каторжник начал жить вместе с австралийскими аборигенами. Он привык к ним. Ему дали в жены двадцатилетнюю вдову. Но однажды вечером явились соседи-туземцы и увели его супругу. Впрочем, Бакли не переживал, а позже узнал, что женщина эта была убита за попытку вернуться к нему.
Бакли казалось, что он уже забыл родной язык, разучился читать и писать, отвык от благ цивилизации. Он почти свыкся с мыслью, что никогда не вернется к прежней жизни. И все же нередко ловил себя на том, что всматривается в морской простор, надеясь увидеть проходящий корабль.
И однажды корабль появился! Он бросил якорь в заливе Порт-Филипп. Как обезумевший, Бакли ринулся на побережье, развел костер, стараясь привлечь к себе внимание. Моряки не откликнулись на призы в, опасаясь ловушки. А спустя несколько дней, к отчаянию Бакли, судно покинуло залив.
Прошло еще несколько лет. Однажды туземцы рассказали пленнику, что встретили белых людей, которые жили в палатках. Не чуя ног, Бакли поспешил к пришельцам из давно забытого им мира. И вот она - встреча с европейцами после 32 лет жизни в первобытных условиях.
По внешнему виду Уильям Бакли теперь ничем не отличался от туземцев. Когда к нему подошел белый человек и спросил что-то, Бакли ничего не понял. Незнакомец протянул ломоть хлеба, а затем произнес по-английски: "Хлеб". И тут с сознания австралийского Робинзона спала пелена.
С трудом подбирая английские слова, Бакли поведал о своей горестной истории. Правда, его беспокоило отношение властей к его каторжному прошлому. Не посадят ли его снова в тюрьму?
Англичане прибыли в Австралию, чтобы основать здесь колонию, построить город и порт Мельбурн. Опыт общения Бакли с австралийскими племенами был неоценим, к тому же он оказался прекрасным переводчиком и посредником, успешно предотвращавшим кровавые стычки между англичанами и туземцами.
"Не могу передать, что я передумал и перечувствовал тогда и как благодарил Бога за то, что он послал мне избавление от тяжких страданий. А что оно не за горами -я не сомневался", вспоминал счастливый Уильям Бакели. Все произошедшее с ним казалось ему сном.