Я уже сказывал, что император велел передать шильдбюргерам: пусть навстречу его величеству выезжают полупешком-полуверхом и на приветствие отвечают присказкой и в лад.

Обсудили это хитрое дело горожане у себя в ратуше и насчет ладной присказки приняли такое решение: городской голова первым обратится к императору со словами:

Добро пожаловать, государь император,

Во славный город Шильду, милости просим!

И тогда его величеству волей-неволей придется отвечать:

Благодарствуйте, мудрые шильдбюргеры!

Ну а ежели все так получится, как они задумали, то городской голова скажет:

А самый мудрый из нас Первый свинопас!

Таким образом они выполнят одну половину урока, который им задал император.

Но вот о второй мнения отцов города разошлись.

Один предлагал для встречи императора разделиться на два отряда: первый выедет верхом, а второй — пешком.

Другим казалось, что надо так сделать: выстроиться в шеренгу, и в каждой шеренге один бюргер на коне, а другой — пеший.

Третий советовал: надо, мол, чтобы каждый горожанин взял коня, одну ногу вставил в стремя, а на другой скакал бы рядом.

Нашлись и такие умники, которые вот что предложили: встречать императора следует верхом на палочках-коняшках, на каких ребята скачут. Вот это и будет полупешком-полуверхом. К тому же палочка эта всегда наготове — легка, резва и уход за ней скорый: взнуздал, ногу поднял и поскакал.

Надо ли говорить, что такое предложение пришлось шильдбюргерам по нраву? И городской голова

тут же издал указ: каждому быть наготове с палочкой-коняшкой. Кстати, в Шильде не оказалось такого бедняка, у которого не было бы в доме своей палочки-коняшки. И вскоре все они — кто на буланом, кто на вороном, кто на пегом, а кто и на гнедом—носились по городу, объезжая своих лихих коней.

А когда настал назначенный день и показался вдали император со свитой, шильдбюргеры помчались ему навстречу во весь опор. Только вот с новым городским головой случилась оказия. То ли переволновался он очень, то ли по еще какой причине, а пришлось ему отстать и поспешно укрыться за навозной кучей.

Между тем император со своими людьми подъезжал все ближе. Смутилась шильдская рать — куда же это их новый голова подевался?

А тот и сам видит — мешкать больше нельзя, забыл про свою лошадку и, подхватив штаны, полез на навозную кучу, чтобы, стало быть, оттуда приветствовать его величество по всей форме.

Император со свитой все ближе подъезжает, и пора уж городскому голове шляпу снимать, а у него руки заняты. Что делать? Сунул он шляпу в зубы, одной рукой штаны поддерживает, другой императорскому величеству приветственно машет, а сам кричит с навозной кучи:

Милости просим, император Шильда, Добро пожаловать к нам сюда за стол!

Такая встреча, да в таком месте, и императору глаза открыла, какого полета птица перед ним. Понял он, что шильдбюргеры шуты нешуточные и не зря о них всякие слухи распускают,— протянул городскому голове руку и молвил:

Благодарствуйте, мудрые шильдбюргеры!

Вот тут и надо было голове ответить ему складной присказкой, как оно было решено на совете. А он, чтобы случаем не оговориться, стоит и молчит. Тогда Другой шильдбюргер, видя, что голова со страху язык Проглотил, выскочил на своей палочке-коняшке и брякнул:

Голова у нас первый шут!

А ведь, чтобы получилось складно, надо было сказать:

А самый мудрый из нас — Первый свинопас!

Шильдбюргер же решил: что свинопас, что шут — одно и то же, а городской голова у них и впрямь первый шут. Вот он ненароком и сказал правду.

Так-то шильдбюргеры императора встретили.

После этого поскакали горожане к городским воротам. А государь император, прежде чем двинуться им вслед, спрашивает голову:

— С чего это ты, чудак, на навоз взобрался?

— Да мои ноги, ваше величество,— отвечает голова,— от радости ничего не чуяли, вот они на кучу и взлетели.

Государь вполне таким ответом удовлетворился, и они всей толпой направились к ратуше. А чтобы его величеству в пути скучно не было, шильдбюргеры потешали его рассказами, как они свою ратушу строили и как совсем недавно большой важности дело совершили — соль посеяли. И тут же они попросили государя императора от соляного налога их освободить, когда они урожай соберут, и патент—грамоту на соляной злак — выдать.

Внял император их просьбе, и с той поры право сеять соль закреплено за шильдбюргерами навечно.