Расскажу вам одну историю. Хоть я и не мастер рассказывать, зато вы мастера слушать.

Жил-был один человек, и умел он колдовать. И был другой человек, который страсть как любил играть в карты. Вот однажды встретились эти двое и сели играть. И тот, что был колдун - его звали дон Хуан, - все время выигрывал. Дон Педро - так звали второго - сперва проиграл ему все свои деньги, потом колечко с пальца, потом булавку из галстука, потом другие вещи - пока наконец уж и проигрывать стало нечего.

Тогда дон Хуан говорит:

- Хочешь, сыграем на твою жизнь? Может, еще отыграешься!

"Эх, была не была!” - подумал дон Педро и согласился. Но ему опять не повезло! Проиграл и эту ставку.

-Теперь ты мой! - сказал дон Хуан. - Будешь мне служить. Справишься с работой - отпущу тебя с миром, а не справишься - не взыщи.

- Что ж, я готов, - говорит дон Педро.

-Когда начинать?

- Мне не к спеху, - отвечает колдун. - Как надумаешь, так и приезжай. Вот тебе мой конь, он дорогу знает.

Захохотал и исчез.

Побрел было дон Педро домой, а конь следом идет. И какая-то вдруг тоска его одолела: так и тянет, так вот прямо и тянет поскорей попасть к дону Хуану! Колдовство, да и только.

Сел он на коня и глазом не успел моргнуть, как очутился в незнакомом месте, перед воротами старинного замка.

Навстречу ему вышел сам дон Хуан, похвалил за расторопность и кликнул свою дочку, чтоб она свела гостя наверх и показала, где ему ночевать.

Дочь колдуна была красивая девушка по имени Бланкафлор - что значит "Белый Цветок”.

А надо вам сказать, что и дон Педро был молод и хорош собой. И, как водится, они приглянулись друг другу.

- Знаешь что, - сказала девушка дону Педро. - Мой отец задумал тебя погубить! Будь начеку! Утром я подам тебе к завтраку горячего шоколаду. Отец приказал подмешать туда жгучее зелье: пока пьешь- оно не чувствуется, а после как огонь разгорается в желудке и может спалить дотла. Так ты потихоньку подсыпь в чашку вот этот холодильный порошок. А когда отец спросит: "Не горячо ли вам, дон Педро?”, отвечай: "Спасибо, в самый раз”.

Вот наступило утро. За завтраком хозяин спрашивает дона Педро, не горяч ли, мол, шоколад.

- Спасибо, - отвечает дон Педро, - в самый раз как я люблю!

А сам уж, конечно, все сделал, что Бланкафлор велела.

Удивился колдун:

- Ну, - говорит, -хорошо! Вот тебе моё первое задание. Покойная бабушка моя еще в девицах каталась на лодке да обронила в море золотой перстень. Ты мне эту драгоценность фамильную отыщи и принеси! А иначе не видать тебе свободы.

Вышел дон Педро за дверь, идет мрачнее тучи. А там уже Бланкафлор его поджидает.

- Не горюй, - говорит, - все обойдется! Пойдем на берег, я обернусь русалкой, и хоть все дно морское обшарю, а перстенек прабабкин тебе сыщу!

Так они и сделали. Вечером приходит дон Педро к хозяину и подает перстень. Тот самый, золотой, старинный, двести лет под водой пролежал!

Удивился дон Хуан пуще прежнего, да ничего не поделаешь. Похвалил усердного слугу и отослал до утра.

Утром за завтраком опять та же история. Хозяин спрашивает:

- Не горячо ли вам, дон Педро? А тот ему- нет, мол, в самый раз. Нахмурился колдун.

- Ну что ж, - говорит, - вот тебе мое второе задание. За одни сутки построй ты мне новый дворец вон там, неподалеку от старого, и чтоб завтра с утра мог бы я со всей семьей да со всем скарбом туда перебраться! А не сделаешь, не видать тебе свободы.

У дона Педро душа в пятки ушла. Ясно ведь, одному человеку такое не под силу. Вышел он за дверь туча тучей, а там уже Бланкафлор дожидается.

- Не горюй, - говорит, - это мы уладим! Вот тебе волшебная палочка, ударишь ею трижды по земле - появятся слуги на все руки. Им и приказывай.

И точно! Отошел дон Педро подальше от хозяйского дома, трижды удалил палочкой по земле, и выросли перед ним трое молодцов.

Объяснил он им, что ему нужно, а они в ладоши - хлоп, хлоп, хлоп! И, откуда ни возьмись, появилась целая армия работников. Одни камни таскают, другие землю копают, фундамент закладывают… Глядь-уже стены поднялись, уже и крышу кроют, и внутри красоту наводят!

Только солнышко взошло, вышел хозяин на балкон, видит: высится прекрасный дворец, чистыми окошками сверкает. Что тут скажешь?

Сделал он вид, будто ужас как доволен, похвалил дона Педро за усердие и отослал до следующего утра.

Наутро снова дон Педро в свою чашку с шоколадом холодильного порошка подмешал.

Хозяин спрашивает:

- Вы не обожглись, дон Педро? А он в ответ - ничего, мол, я как раз люблю погорячей.

Колдун от злости зубами заскрипел.

- Ну, - говорит, - слушай же мое последнее задание! Есть у меня дикий жеребец. Ты мне его объезди да так усмири, чтоб на него малый ребенок без опаски садился! Выполнишь - ступай на все четыре стороны, а не выполнишь - прощайся с жизнью.

Ну, дон Педро не очень-то испугался. Вышел за дверь, идет-посвистывает. Тут навстречу ему Бланкафлор, спрашивает: что, мол, за работу отец ему задал. Он в ответ:

- Работенка - пустяк, в два счета управлюсь, уж с лошадьми-то я обращаться умею!

- Ах! - говорит Бланкафлор. - Бедный ты мой дон Педро! Ведь это как раз самое трудное и есть! Конь-то этот будет мой отец, а седло-то - моя мать, а подпруги, да ремешки, да стремена - все мои сестрицы. А сама я буду уздечкой. Вот возьми ты этот хлыст, у него в рукоятке свинец, да как сядешь на коня - бей его по чему попало этой рукояткой, и по седлу колоти, по стременам да подпругам, а в бока вонзай ты ему вот эти шпоры. Да смотри за гриву не берись, а держись только за уздечку! Глядишь, мы их и одолеем.

Так и вышло. Сколько ни брыкался, ни храпел страшный жеребец, не удалось ему сбросить дона Педро. Он крепко сжимал уздечку, а коня, седло, подпруги да ремни со стременами так и осыпал ударами тяжелого хлыста! Под конец измученный, исколотый шпорами конь не то что присмирел, насилу добрел до конюшни.

Ну вот, стучится дон Педро к хозяину, а хозяин заперся у себя в спальне и не выходит. Просит передать дону Педро, что нездоров. Ездил, мол, вместе с хозяйкой в город на корриду, а там быки вырвались из загона и потоптали зрителей. И пусть, мол, дон Педро возьмет на прощание любого коня из его табунов и поскорей уезжает.

Пошел дон Педро за конем, а Бланкафлор тут как тут. Опять научила его, что надо делать.

Табунщики показывают ему самых красивых, дорогих лошадей, а он ни в какую! Показывают лошадок похуже - он на них и не глядит! Наконец видит - стоит конь старый-престарый, тощий-претощий, все ребра на просвет.

- Вот этого, - говорит, - возьму.

Стали конюхи его отговаривать, но он им наплел, что разбойников боится. Дескать, на хорошем-то коне еще, пожалуй,остановят: и коня отнимут, и кошелек. А на такую клячу никто не позарится.

Вот повел он со двора своего тощего конька, а звали его, между прочим, Пенсамьенто, что значит "Мысль”. И недаром его так звали!

Ведет, значит, дон Педро коня, а Бланкафлор подбежала и говорит:

-Тот самый конь! Теперь можно ехать.

И как только стемнело, вскочили они на коня и умчались.

Но перед самым отъездом Бланкафлор прокралась к себе в спальню, взяла стакан, поплевала в него и поставила у изголовья.

Неспроста она так сделала! Потому что в полночь ее матушка, хоть и была сильно избита, вдруг вскочила с постели и разбудила мужа.

-Эй, эй, -зашептала она, -только бы этот дон Педро не увез нашу дочку на коне Пенсамьенто - быстром, как мысль!

Тут дон Хуан громко позвал:

- Бланкафлор! Ты у себя? И услышал в ответ:

- Я здесь, отец! Что, пора подавать завтрак?

Ему и в голову не пришло, что это отвечают слюнки из стакана.

- Спи, детка, спи! - сказал он и повернулся к жене: - Видишь, все в порядке.

Но через некоторое время мать опять проснулась. Опять она тормошит мужа:

- Эй, эй! Как бы этот дон Педро не увез нашу дочку на коне Пенсамьенто - быстром, как мысль!

Снова позвал дон Хуан:

- Бланкафлор, ты у себя? И услышал в ответ:

- Я здесь, отец! Что, пора подавать завтрак?

- Спи, детка, спи! - сказал он и повернулся к жене: - Больше не смей меня будить!

Но мать все не унималась. Видно было у нее нехорошее предчувствие!

Еще несколько раз она поднимала мужа и заставляла его окликать дочку. И каждый раз повторялось то же самое, только ответы Бланкафлор звучали все тише, все слабее, потому что слюнки в стакане стали высыхать.

А дон Хуан сердился на жену:

-Дай же дочке поспать, слышишь, какой у нее сонный голосок!

Но все-таки жена опять не выдержала и растолкала его.

- Эй, эй! - закричала она. - Боюсь я, что этот дон Педро увез нашу дочку на коне Пенсамьенто-быстром, как мысль!

И тогда муж вконец рассвирепел, задал ей трепку, и она угомонилась до утра Но как только рассвело, мать сама побежала в спальню Бланкафлор и тут же все поняла!

-Ах ты, старый болван! -запричитала она. - Что я тебе говорила? Ведь этот проходимец увез-таки нашу любимую дочку! Сейчас же лети и верни ее!

Пришлось дону Хуану обернуться черным вороном и лететь в погоню. И вот он уже настигает беглецов!

- Эй, эй, - говорит Бланкафлор дону Педро, - это мой отец нас догоняет. Сейчас я превращу коня в церковь, себя - в колокольню, а ты будешь звонарем. Станет он тебя расспрашивать, а ты тверди одно:

"Да, сеньор, сейчас начнется служба!”

Так они и сделали.

Дон Хуан обернулся опять человеком, подбежал к церкви и кричит дону Педро:

- Звонарь, звонарь, не проезжали тут парень с девушкой? Конь под ними тощий, да больно резвый!

А дон Педро знай названивает в колокола и бормочет:

-Да, сеньор, служба вот-вот начнется, не опоздайте, сеньор!

"Тьфу, да то дурак какой-то! - подумал дон Хуан. - Видно, мне их не догнать”. И он повернул назад. Воротился домой и все рассказал жене.

Жена рассердилась-раскричалась:

- Сам ты дурак! Ведь это ж они и были! Из ума ты выжил! Придется мне самой лететь за дочкой.

Обернулась она серой цаплей и полетела. И вот она уже настигает беглецов!

- Эй, эй, - говорит Бланкафлор дону Педро, - это моя мать нас догоняет. Брошу-ка я перед ней свой гребешок.

Бросила гребень, и тотчас на пути у цапли встали высоченные горы! Задержалась цапля, но горы все-таки обогнула. И вот она опять настигает влюбленных.

- Эй, эй, - говорит Бланкафлор, - это снова моя мать нас догоняет. Брошу-ка я перед ней свое зеркальце, больше у меня ничего нет. Пусть оно разольется озером, ты и конь будете берегами, а я - маленькой рыбкой.

Так они и сделали.

Цапля опустилась на озеро и стала ловить рыбку. Но рыбка все время ускользала от нее. Наконец Бланкафлор сказала:

-Ну, будет, матушка! Видишь, тебе меня не достать.

- Что ж, будь по-твоему, - отвечала ей мать, - только знай: если твоего разлюбезного дона Педро, когда он вернется домой, обнимет кто-нибудь из его родни, то он тут же забудет тебя на целых семь лет!

И улетела.

А Бланкафлор и дон Педро помчались дальше, и по дороге он обещал ей, что нипочем не позволит никому из родственников себя обнимать.

Но вот они подъехали к воротам города, где жил дон Педро, и он сказал:

- Подожди меня здесь, я поеду вперед и все подготовлю.

Он, понимаете, хотел, чтобы родственники устроили его невесте торжественную встречу.

Все домашние очень обрадовались дону Педро. Еще бы, они ведь считали его погибшим! И конечно, каждый хотел тут же заключить его в объятия. Но он запретил им это, хотя и не объяснил почему. А потом он на минутку прилег на диван и задермал - очень уж устал с дороги.

В это время к дому подъехала еще одна родственница -двоюродная тетушка. Она жила на другом конце города и радостную новость узнала последней. Своих детей у тетушки не было, и она всем сердцем любила дона Педро. И вот эта славная женщина ворвалась в дом, растолкала слуг, отмахнулась от родных и, не слушая никого-она к тому же была глуховата! - бросилась прямо к спящему и крепко обняла его…

Проснулся дон Педро, протер глаза. Ему говорят, что все, мол, готово для торжественной встречи - и музыка, и угощение. А он и в толк не возьмет - в чем дело да что за встреча.

- Ну как же, - толкуют ему, - ты ведь привез с собой какую-то девушку, собирался жениться!

- Откуда привез? - удивляется дон Педро.- Я разве куда-нибудь уезжал?

В общем, что предсказывала старая колдунья, жена дона Хуана, то и сбылось. Забыл дон Педро свою невесту, будто ее и на свете не было.

И что же ей, бедняжке, теперь делать? Выстроила она себе дворец на окраине города - вот когда колдовство-то пригодилось! - да и стала там жить одна-одинешенька. От скуки завела она себе пару голубков и обучила их человеческой речи. И столько раз пересказывала она голубкам свою печальную историю, что те запомнили ее наизусть и даже выучились представлять в лицах: голубок-за дона Педро, голубка - за Бланкафлор.

А между тем по городу уже ходили слухи о молодой незнакомке, что поселилась одна в прекрасном дворце, который неведомо откуда взялся. Кто принимал ее за удалившуюся от двора иностранную принцессу, кто за богатую вдову какого-нибудь заморского купца, и, само собой, многим хотелось познакомиться с ней поближе.

Вот однажды, когда Бланкафлор уже несколько лет прожила в уединении, дон Педро давал у себя званый обед. Кажется, он справлял именины. А впрочем, точно не знаю. Стали созывать гостей, и тут кто-то говорит:

- Давайте пригласим и ту девушку, принцессу или как там ее, что живет одна во дворце. Уж больно охота узнать, кто она и откуда!

Бланкафлор согласилась прийти, но только если ей позволят взять с собой обоих голубков. Ей, конечно, разрешили. Но за обедом она все время молчала. А когда подали сладкое, кто-то из гостей не вытерпел и попросил:

-Любезная принцесса, не откроете ли нам, кто вы и откуда? Сделайте такое одолжение!

- Ладно, так и быть, - вздохнула Бланкафлор. - Только пусть за меня говорят мои милые голубки.

И голубки заговорили. Они ведь отлично знали всю эту историю и умели разыгрывать ее в лицах.

- Эй, эй, - начала голубка, - неужели ты забыл, как мой отец потчевал тебя огненным зельем? Неужели не помнишь, кто тебя выручил?

- Не помню, - отвечал голубок.

- Ну, так я тебе напомню!

И голубка стала рассказывать дальше, а перед самым концом истории опять спрашивает:

-Эй, эй, может, вспомнишь, как серая цапля, моя мать, предсказала нам разлуку? Она знала, что дома тебя кто-то обнимет и ты забудешь меня на целых семь лет!

- Вспомнил! Ей-богу, вспомнил! - закричал вдруг дон Педро. - Ты - Бланкафлор, моя спасительница и невеста!

Ну, сами понимаете, тут решили уж заодно отпраздновать и свадьбу. Тем более на кухне оставалось вдоволь еды и питья, да и музыканты еще не разошлись.

Тотчас принесли новые вкусные кушанья, все опять наполнили бокалы, а жениха и невесту усадили во главе стола на мягких подушках и подносили им самые лакомые кусочки.

И хоть мы с вами сидим не на бархатных подушках, а на соломенных тюфяках, но и нам не мешало бы промочить горло и подкрепиться. Я бы сейчас не отказался и от обычных бобов с кукурузной лепешкой.