Жил на свете охотник. Был он меткий, ловкий и удачливый. Никогда не возвращался с охоты без добычи. Но вот однажды целый день пробродил он по лесу, и не попалась ему дичь. Стало темнеть, пора домой, а охотник не может выбраться из лесу — заблудился в густой чаще. Плутал он, плутал и очутился на большой поляне. На поляне — башня высокая, без окон, без дверей. Вдруг раздвинулась стена башни, выскочила на поляну маленькая косуля и стала прямо перед охотником. Пустил охотник стрелу и убил её.

Повесил он на дерево свой кожаный мех с хлебом и развёл костёр. Выстругал из ветки шампур, нанизал на него куски мяса и стал жарить. Как зашипел шашлык над огнём, охотник потянулся к своему меху достать хлеба, а когда обернулся, глазам не поверил — куски мяса стали срастаться друг с другом и обратились вдруг в живую косулю! Поглядела косуля на охотника, словно

с укоризной, и исчезла за деревьями

— Ну и чудеса! — воскликнул изумлённый охотник.

Тут стена башни снова раздвинулась, и неведомый голос молвил:

— Разве это чудеса? Настоящие чудеса охотник из Лило повидал!

Вернулся охотник домой и перестал с той поры ходить в лес — всё думал о случившемся. Наконец решил он найти охотника из Лило и расспросить, какие чудеса тот повидал.

Мать напекла охотнику хлеба, собрала его в дорогу.

Долгий путь прошёл охотник, износил каламани1 и не повстречал в пути

Каламани— род крестьянской обуви из сыромятной кожи.

ни одной живой души. Через много земель вела его дорога и довела наконец до высокой башни. В этой башне и жил охотник из Лило.

Радушно встретил хозяин пришельца, угостил, как положено. Рассказал ему наш охотник, какое чудо с ним приключилось, поведал про косулю из башни без окон и дверей и про неведомый голос, донёсшийся оттуда.

— Расскажи мне, какие чудеса довелось тебе повидать,— попросил гость

хозяина.

— Хорошо, послушай, что со мной приключилось,— отвечал охотник из Лило.— Мне было лет пятнадцать,— начал он,— когда умерла моя мать. Отец женился второй раз. Невзлюбила меня мачеха. Что я ни сделаю — всё не так, всем она недовольна, ругает и бьёт меня. Взял я и пожаловался отцу. Он побранил мачеху. А когда на другой день отец ушёл на охоту, мачеха схватила плётку и как хлестнёт меня, говоря: «Обратись в собаку!» Я и слова молвить

не успел — превратился в собаку. Вернулся отец с охоты, я к нему. Заскулил, трусь о его колени. Тут подскочила мачеха и отца тоже ударила плёткой, обратила его в голубя. Стал отец мой птицей. Чем мог помочь мне голубь?

Жил я собакой во дворе. Мачеха пинала меня, морила голодом — раз в три дня кинет сухую корку и даст воды. Отощал я, еле ноги волочил. Думаю, надо спасаться. Выбрался утром тихонько со двора и поплёлся на базар. Там один добрый мясник кинул мне кусок печёнки. Я схватил зубами печёнку и понёс к огню — рядом жарили шашлык. Положил кусок печени на горящие угли и жду, когда зажарится. Мясник, понятно, удивился, что я совсем по-человечьи готовлю поесть, и взял меня к себе в дом.

Я служил ему верно, зорко охранял и дом и семью. Слух обо мне — об удивительной собаке — облетел весь город. Люди отовсюду приходили поглазеть

на меня.

Пришёл раз к моему хозяину богатый купец и сказал, что дома у него творится неладное: кто-то крадёт его детей. Каких только сторожей ни ставил, всё

равно исчезают младенцы.

«Дай мне на время твою собаку,— попросил купец моего хозяина,— может,

поймает она вора».

Хозяин отпустил меня к купцу.

Как раз в тот день у жены купца родился сын. Всю ночь я был настороже. Под утро гляжу — откуда ни возьмись, старуха-горбунья крадётся к колыбели! А мать и няня спят, ничего не слышат. Я бросился на горбунью и повалил её,

не дал унести ребёнка.

«Отпусти меня, сын охотника, отплачу тебе добром»,— зашептала старуха.

Я удивился, откуда горбунья знает, что я человек, и отпустил её.

Наступило утро. Увидел купец, что младенец не пропал, и на радостях навьючил на меня полный хурджини золота.

«Иди,— говорит,— неси своему хозяину».

Я пошёл, да только не к мяснику, а домой, к мачехе. Думаю,

может, сжалится надо мной, как увидит, сколько золота ей принёс, и вернёт мне человеческий облик.

Принёс я мачехе золото. Засмеялась она от радости, но оставила собакой, а в благодарность позволила лежать у порога дома да обещала хорошо кормить.

Пропала у меня надежда на спасение!

Однажды мимо нашего дома проходила отара — пастухи перегоняли овец на горные пастбища.

Понравился мне один добрый с виду молодой пастух, и я увязался за ним. Не отогнал меня пастух, даже погладил по голове.

К вечеру мы уже были в горах. Пастухи зарезали на ужин овцу. Своим собакам кинули сердце и печень, а мне одну кость.

Ночью полил проливной дождь. Осмелели волки и со всех сторон подступили к овцам. Пастушьи собаки до отвала наелись и спали мёртвым сном, а я всю ночь воевал с волками. Много их подобралось к загону. Пятерых придушил, остальные разбежались. Словом, спас я в ту ночь овец. Утром ухватил я молодого пастуха за полу чохи зубами и потащил к месту ночного боя,

показал мёртвых волков. С того дня пастухи всячески пеклись обо мне__

даже овцу для меня закалывали.

Однажды в густой туман овцы разбрелись по дальним склонам. Пастухи забегали, начали собирать отару. Я тоже носился — помогал им. Пригнал я несколько десятков овец к нашему загону, а пастухов нет — успели перекоче-

вать на другое место. Недолго думая я увёл овец домой, попробовал ещё раз задобрить мачеху.

Довольна осталась мачеха добычей, а всё равно не сжалилась — очень зловредной была. Хлестнула меня плёткой и молвила:

«Стань перепелом на съедение коршунам!»

Обратила она меня в перепела.

Улетел я прочь от родного дома — что мне было там делать?

Шла молотьба. Крестьяне таскали снопы на гумно. Опустился я у дороги и стал выклёвывать зёрна из упавших колосьев. Вдруг показался в небе коршун. Я вспорхнул и сел на плечо шедшего мимо парня. Он принёс меня к себе домой. Позвал свою бабушку и говорит:

«Зажарь перепела»,— а сам пошёл разгружать арбу.

Взяла меня старуха в руки и шепчет:

«Вот и попал ты ко мне, сын охотника!»

Я узнал её. Это была та самая горбунья, что таскала младенцев у купца.

«Теперь я отплачу тебе добром»,— сказала старуха и спрятала меня под миской.

А когда парень ушёл со двора, выпустила и сказала:

«Несись домой, но в комнату влети через окно. В правом углу висит плётка твоей мачехи, потрись об неё и обернёшься человеком. Возьми потом плётку и стегни мачеху. Обрати её в ослицу, пускай поработает на тебя».

Послушался я горбунью-старуху, поступил, как она сказала.

Кончил охотник из Лило свой рассказ и повёл гостя во двор.

— Гляди, как вымостил я двор! Гляди, какая у меня высокая башня! Не сосчитать, сколько камня и песку перетаскала моя ослица. Вот какие чудеса довелось мне испытать!

Радость — здесь, горе — там. Отруби — им, муку — нам.