Песнь об Ахумиде и Ашамезе

   Ранней звездою сверкает,
Всех красотой затмевает.
Лик ее — солнцу подобен,
Стан ее с тополем сходен.
Славится кожею нежной,
Умной, прилежной слывет.
От женихов нет отбою,
Ходят толпою за ней.
Девушка всех отвергает,
Но Ашамез рассуждает:
“Чем бы я ей не жених?
Я не из тех, кто в жилище
Робким, как нищий, идет.
Не пожелает — откажет,
Рта не завяжет — скажу!
Лишь свысока пусть не смотрит,
За простака не сочтет,
Не нарушаю приличья,
Свято обычай блюду”.

В дом он вошел к Ахумиде,
Слуги, увидя его,
Так доложили о госте:
“Знатный приезжий там ждет,
Редко, мы видели краше,
Это сын Аши — юнец,
Славный делами своими,
Имя его Ашамез”.
Но обернулась невеста
Ветром колючим сухим,
Знойным и жгучим дыханьем
Землю вокруг обожгла,
Выжгла и воды и злаки,
Вянет во мраке земля.

Взял Ашамез справедливый
Жизни источник — свирель,
Тихо запел свой счастливый,
Свой задушевный напев.
Он на свирели играет,
И оживает земля,
Долы, поля расцветают,
Вновь улыбаются лица,
Веселы звери и птицы,
Снова струится река.
Не унялась Ахумида:
Шлет Ашамезу она
Горсточку шерсти овечьей
Вместе с лозинкой сухой.
Принял он дар Ахумиды
И, поразмыслив, ответил:

“Ни скотоводом я не был,
Ни садоводом я не был,
Если ж ты требуешь стада —-
Взглядом окинь этот луг,
Хочешь цветов и деревьев —
Выйди во двор, погляди!”

Вышла во двор Ахумида,
Видит — отары на склонах,
Двор весь в зеленых кустах,
Яблоками золотыми
Ветви деревьев полны.
Тут она в дом поспешила,
Столик треногий накрыла,
Миску с похлебкой взяла.
Хлеба нарезала крупно,
Хлеб из муки просяной,
В вареве, будто глазки,
Плавают жира кружки.
Передала со слугою
Вместе с едою загадку:
“Хоть полнолунье сегодня,
А в преисподней светлей.
В тучах все звездное небо…”

Юноша принял даянье,
Иносказанью в ответ:
“Тут одного нехватает, —
Плетка твоя неисправна,
Главного нет — ремешка!
Да и потемки сегодня,
Впрямь в преисподней светлей,
В небе не видны светила,
Знать, пол-луны отхватило
Острым мечом в небесах”.
Передал хитрое слово
Быстро, толково слуга.
Смотрит невеста на столик:
Столько ли было еды?
Хлеба всего половина,
В миске не видно кружков…
И на слугу рассердилась,
Разгорячилась она.
Нарту ж сказала сердито:

“Ежели не из самшита
Плетки твоей рукоять,
Можно ль считать ее плеткой?!
Шея коня, как у гуся,
Не разберусь я в тебе,
Кто ты: петух иль сова?
Чья у тебя голова?
Ежели ты петушок,
То ремешок для чего же?”

Смотрит на девушку нарт
И отвечает ей кротко:
“Плетка моя — это плетка;
Как вышиваешь ты шелком —
С толком я плеткой владею.
Вот рукоять из самшита,
Крепки копыта коня,
Шея его не с гусиной,
А с лебединою схожа,
Многих дороже мне альп!
Я не похож на сову, —
Нартом слыву не последним.
Птицей летаю я ранней,
Быстрою ланью бегу.
Зверем не рыскал в округе, —
Доброй подруги искал!”

Не унялась Ахумида,
Меткие мечет слова:
“А, если плетка отменна,
И рукоять из самшита,
Крепки копыта коня,
Шей его не с гусиной,
А с лебединою схожа,
Нету дороже коня,
Если с совой ты не сходен,
И благороден и смел, —
Стало-быть все в твоей силе,
Съезди к верховьям Индыла,
В дальние дали скачи,
И из парчи привези мне
Дивной голубки наряд!”

Быстро вскочивши на альпа,
Вдаль поскакал Ашамез.
Вот они, полные воды!
Брода не ищет ездок,
Едет полями, лесами,
Видит он пламя кругом.
Пламенем неопалимый,
Неутомимо вперед
Едет он и попадает
В грозно ревущую бурю!
Скрючились черные ветки,
Ветер деревья, как травы,
Рвет из горячей земли,
Скалы с дороги сметает.
Ливень сменяет метель,
Лютым трескучим морозом
Лозам природа грозит,
Реки вокруг обмелели.
И о свирели своей
Вспомнил ездок благородный,
Дудку к устам приложил.

Звонкий напев разливается —
Преображается мир,
Уж не лежит опаленной,—
Стала зеленой земля.
Едет к верховью наездник
И у верховья реки
Видит высокую гору,
Взору открылась на ней
Хижина чья-то простая.
К стае сквозных облаков
Тянется крепкий, ветвистый
Зеленолистый чинар.
А на чинаре высоком
Свито гнездо, а в гнезде
Башня, а в башне с голубкой
Девушка тихо живет.
Дивно голубки обличье,
Платье не птичье на ней, —
Платье на ней из парчи.
Каждое утро к Индылу,
Крылья расправив свои,
Эта голубка слетает, —
Любит купаться она.

И Ашамез со свирелью
Утром в ущелье пришел,
Выследил юноша птицу:
Скоро спуститься должна!
Птица полет замедляет
И оставляет в траве
Дивный наряд свой парчовый.
Нарт тонкобровый спешит,
Яркое платье хватает,
Платье блистает зарей.
Юноша в край свой вернулся,
Платье невесте привез.
Платья не хочет невеста,
Вместо того говорит:
“Ты, Ашамез тонкостанный,
Всюду желанный ты гость.
Зря ты скакал так далеко,
Зря добывал мне наряд,
Платья мне вовсе не надо, —
Верность твоя мне нужна.
Нужен жених мне бесстрашный,
Любящий землю свою,
Нужен жених справедливый,
А не спесивый бахвал.
Чтоб его звездные очи
В отчем сияли дому,
Чтобы скалой из гранита
Слава джигита была.
Меч был бы молнией грозной,
И смертоносной змеей;
Нужен мне тот, кто в походе
Думает лишь о народе,
Тот, кто путем благородным
Вместе с народом идет,
Тот, кто зовется мужчиной,
Силою львиной силен,
Сердцем же чист, словно голубь,
Голову сложит свою
За дорогую отчизну,
За изобилье земли.
Нужен мне великодушный,
Сердцу послушный жених,
Чтоб его песне внимали
Добрые дали страны,
Шли к нему люди и звери,
Накрепко веря ему.
Вот какой витязь мне нужен,—
Суженый мой — это ты!
Ты, Ашамез тонкостанный,
Сердцу желанный герой”.

Так она сердце раскрыла,
Гордость свою позабыла.
Так Ашамез с Ахумидой
Счастье свое обрели.