Только родился Сасрыква, как вернулись с похода его девяносто девять братьев. Они добывали славу и добыли ее. А по дороге домой убили много туров, серн и оленей.
Приближаясь к дому, братья затянули боевую походную песню, давая знать матери, что сыновья ее целы и невредимы.

- Какая радость! - воскликнула Сатаней-Гуаша все целы, все здоровы! Пусть умру я за них!

И вот стала она у колыбели в раздумье: “Что скажут сыновья, когда увидят новорожденного? Что ответит им, если спросят об отце ребенка? Но младенца невозможно скрыть! А раз так - пусть узнают о нем сегодня же”.

И Сатаней-Гуаша вынесла колыбель и поставила в тени ветвистого ореха.

Въехали сыновья во двор, увидели свою мать, сверкающую без солнца и без луны.

Разом спешились нарты.

Разом ударили кнутами по земле. И удары эти отозвались громом в горах.

Нарты по старшинству вошли в дом. Расселись за столом по старшинству. Выпили за свою мать, превознося её превыше гор. А тем временем им прислуживали младшие братья. Таков уж был застольный обычай у нартов. А разве иной у нас, у апсуа?

Вот трое молодых нартов вышли во двор. И что же они увидели? Под ореховым деревом, верхушка которого достигала неба, стояла диковинная колыбель: мало того,

что была она выкована из железа, она к тому же сама качалась. В колыбели спал ребенок - богатырь с виду.

Один из нартов попробовал остановить колыбель, но отпрянул в сторону, точно его лягнул горячий жеребец. То же самое в точности повторилось и со вторым и третьим нартом.

- Что же это такое?! - сказали молодые нарты. Мы побеждали великанов, а тут не можем остановить качающуюся колыбель?

И втроем взялись за дело. Бились они, бились, но остановить колыбель так и не смогли. Утомленные, они тут же повалились от усталости.

А ребенок спал и рос. Он спал и рос. От него веяло богатырским здоровьем. Его ноги уже достигли края колыбели - и он проснулся. Потянулся, ухватился за перекладину колыбели и крикнул:

- Мама!

- Я здесь! - ответила Сатаней-Гуаша, не покидавшая стола, за которым пировали ее сыновья.

- Где мой конь, мама? Где мой конь? - кричал Сасрыква.

Братья удивленно переглядывались. Наконец они поняли в чем дело. Но никто не высказал ни единого слова в слух.

- В день твоего рождения появился на свет огне подобный жеребенок - Араш, - сказала Сатаней-Гуаша. Сейчас ты увидишь его.

Она попросила тех, кто помогал ей по хозяйству, при вести коня. Один из них побежал на задворки в конюшню и вскоре вернулся, держась за голову.

-Меня лягнул жеребенок, - простонал он.

-Ну и мужчина! - сказала Сатаней-Гуаша и по просила сбегать за конем другого.

Но и этого постигла неудача: его чуть не ошпарило паром, который шел из ноздрей жеребенка, словно дым из трубы.

-И ты не лучше твоего друга, упрекнула его Сатаней-Гуаша. - Точно из воска!

Но тут вмешался Сасрыква, разгуливавший по двору Он сказал так:

Растет Сасрыква, мужает день ото дня,
Время настало сесть ему на коня.
Хочет идти он в табун, чтобы взять скакуна,
Но мать его не пускает, по иному решила она.
Посылает в табун она верных надежных людей,
Пусть выберут там они лучшего из коней.
И вот уж оседлан, и вот уж покинул табун,
Огненной масти сильный и резвый скакун.
Сасрыква молодецки и смело садится в седло,
Гоу! Гоу! - коню он кричит, но дело у них не пошл.

Как только седок-богатырь оказался в седле,
Ноги коня начали вязнуть в земле.
До самых колен начали ноги врастать,
Двигаться шагом нельзя, не только скакать.

-Я младший из нартов, - сказал о себе Сасрыква,
Не хочу, чтобы имя мое обрастало молвой.
Будут все говорить и судить про меня:
Будто я погубил дорогого коня.
Он седло покидает, на землю ступает ногой,
Обратно в табун убегает расседланный конь дорогой.

Матерь нартов сынку своему открывает секрет:
-Средь обычных коней для тебя подходящего нет
В тот же час, когда ты у меня народился,
Жеребенок в соседней долине на свет появился,
Ты мой ребенок, на других детей не похож,
И тот жеребенок на других жеребят не похож.
Кто бы ни приблизился к нему - стар или мал,
Убивает он наповал.
Сказано, что лишь ты, когда возмужаешь,
Необыкновенного коня обуздаешь.
Так что медлить тебе, сынок мой, нечего,
Идти тебе не коротко, идти тебе и не длинно.
Бери скорее в руки уздечку
И отравляйся в соседнюю эту долину.
Когда в долину придешь ты, крикни,
Конь, услышит, заржет в ответ.
От этого ржанья трава поникнет,
От этого ржанья померкнет свет.
Такое у ржанья этого свойство,
Но ты, мой сын, ничего не бойся.
Ты вместе с этим конем родился,
Этот конь для тебя на земле появился.

Встав над долиной, Сасрыква крикнул,
Конь громогласно заржал в ответ.
От этого ржанья трава поникла,
Померк от этого белый свет.

Но Сасрыква не стал коня опасаться,
А конь подбежал и начал ласкаться.
Сасрыква сказал ему доброе слово,
Сказал, что будет называть его Бзоу,
Потрепал по шее, надел уздечку,
И домой возвратился в тот же день, к вечеру

Сатаней-Гуаша очень рада была,
Железное седло сынку подала.
Накормила коня она чистым железом,
Богатырским коням оно полезно.
С хрустом конь жевал железо и сталь,
Ещё больше стал, еще крепче стал,
До верхней балки спиной достал.

Ранним утром, когда едва рассвело,
Сасрыква опять уселся в седло,
Покидая свой дом и свое село.

В это время нарты, позавтракав плотно,
Перед домом-крепостью ровное место выбрав
Занялись не работой и не охотой,
А затеяли разные игры.
-Смотрите-ка, смотрите, крикнул кто то из нартов,
Мальчишка ростом не выше травы,
А к нам приближается. Что ему надо?
Знать, не жалко ему своей головы.

-Дад, - обратились они к мальчишке,
Откуда ты и кто твой отец?
Берешь на себя ты, пожалуй, слишком,
Что к нам приближаешься, сорванец.

Мальчик нартам ответить рад:
-Как же вы меня не узнали?
Ведь я же ваш самый младший брат,
Сасрыква, вот как меня назвали.

-Мы не знаем пока еще чей ты сын,
Но забираешься, право же, ты высоко,
Наш младший брат уже носит усы,
А у тебя на губах молоко не обсохло.

-Разве сила и ловкость в одних усах,
Говорит Сасрыква, слезая с коня.
-Сейчас увидят они чудеса,
А ты, мой конь, подожди меня,
Подбежал Сасрыква к коновязи,
Где кони нартов стояли привязанные.
Схватил он одного коня поперек живота крепко,
И перебросил его через дом, через крепость,
А пока конь через дом-крепость летел,
Сасрыква на другую сторону перебежать успел,
Летящего, падающего коня успел поймать:
Так стал он всех коней через дам кидать,
А потом ловил их и сразу же
Обратно через дом перебрасывал,
Опять ловил и к той же коновязи
На прежнее место опять привязывал.
Так играл он конями словно мячиком,
Хоть и выглядел совсем еще мальчиком.
Перекидал он так девяносто девять коней,
Удивлялись нарты все сильней и сильней,
Стояли великие нарты в изумлении,
Стали они высказывать свое мнение.

Нарт по имени Сит сказал: “К добру ли это?”
Нарт по имени Хабжноу сказал: “Не грозит ли это бедой?”
Нарт по имени Цвицв сказал: “Не померещилось ли нам это?”
Нарт по имени Губокиа сказал: “Восхищаетесь вы ерундой.
Вы же великие нарты, богатыри знаменитые,
А головы повесили, словно побитые,
Наши кони и сами ведь одним скачком
Через дома перескакивают, а мальчишка здесь не при чем”.

В это время конь Бзоу начал ржать,
Начал копытами землю рыть,
На дыбы поднялся - не удержать,
Ноздри раздувает - не укротить,
Искры посыпались из-под подков от камней,
Пламя с дымом вылетело из ноздрей.
Сасрыква вскочил на коня ловок и молод,
В руке у него вместо кнута - железный молот.
Конь скосил налитые кровью глаза
И как ястреб поднялся под небеса.
Взвился конь в синее небо, за облака,
Собираясь о небо разбить седока.
Но Сасрыква соскользнул с седла коню под брюхо.
Конь о небо спиной ударился глухо.
Собирался конь разбить седока о восток,
Седок перескакивал на левый бок.
Собирался конь разбить седока о закат,
Седок на правый бок перебрался назад.
Конь опять было взвился к небу спиной,
Но поднял свой молот ездок удалой.
Ударил он коня про между ушей,
Посыпались искры, а в глазах у коня
Потемнело, как в темнейшую из ночей,
Померкло в глазах сиянье дня.
Покатился конь, как звезда с небес.
Но упал не на поле он, не на лес,
Он упал на вершину Эльбрус-горы,
Седловина там и до сей поры.
Всем и пешим и конным хорошо видна,
От паденья коня осталась она.
Сасрыква во второй поднял молот раз,
Опустил его между конских глаз.
Посыпались искры, а в глазах у коня
Померкло сразу сиянье дня.
Сделал конь с Эльбруса-горы прыжок,
Удержался в седле удалой ездок.
Оказался он вместе со своим конем
Там где нарты живут, где их крепость-дом,
Там где нарты, позавтракав плотно,
Перед домом-крепостью место выбрав,
Занимались не работой и не охотой,
А затевали разные игры.

Сасрыква коня остановил перед ними,
Спешился целый и невредимый.
Начали нарты между собой шептаться,
Ездоку небывалому удивляться.
Пошептались, поудивлялись и решили, что надо
Расспросить обо всем у матери нартов.
Звать, кричать они начали в тот же час:
-Где ты, паша мать, далеко ли от нас?
Ты приди, наша мать, к сыновьям своим
Слово верное ты промолви им.
Объявился тут удалец-малец,
Но не знаем мы, кто его отец.
Что то есть в нем наше, нартское,
Богатырское, великанское,
Что то есть в нём от тебя, наша мать,
Но кто он такой не можем понять.
Ведь наш отец уж сто лет как слепой.
Он сто лет - седой, он сто лет - больной,
Никуда уж он, наш отец, не годится,
Не мог Сасрыква от него народиться.
Ну так чей же сын удалец-малец?
Расскажи ты нам, кто его отец?

Отвечает мать своим сыновьям:
-Вы послушайте, что скажу я вам.
Этот мальчик Сасрыква - настоящий нарт,
Вам прославленным он достойный брат.
Не придется вам за него стыдиться,
Все вы будете им гордиться.

Но родился он не от отца поседелого,
А родился он от камня серого,
Где река-Кубань средь лугов бежит,
Серый камень там на траве лежит.
Обтесал его Айнар-кузнец…
Я за пазухой камень грела.
Через девять месяцев родился удалец-малец,
Вот как, сыновья мои, было дело.