"И ОБНОВИШЬ ЛИЦЕ ЗЕМЛИ..."

                                "И ОБНОВИШЬ ЛИЦЕ ЗЕМЛИ..."


      Преследования со стороны светских властей давно уже улеглись. Великий

Восток открыто снимал помещение в Париже, равно как и маленькие ложи в

провинциальных городах. Отношения с духовенством не оставляли желать ничего

лучшего. Обыкновенно ложи заказывали обедню в день своего годового

праздника, заупокойные службы по случаю кончины какого-нибудь сочлена, и

время заседаний старались распределять так, чтобы не помешать братьям

посещать богослужения. Масса духовных лиц вступала в ложи и нередко

достигала там высокого положения. Столь же теплые отношения установились и с

королевской властью. Заболевает Людовик XV, ложи молятся об его

выздоровлении, заказывают молебен по поводу благополучного окончания

семилетней войны. Рождается у Людовика XVI наследник престоля, ложи спешат

ознаменовать это событие и торжественными молебнами и делами

благотворительноеTM.

Некоторые ложи приближаются к типу ученого общества, собирают в своих

недрах выдающихся представителей наук и искусств.

Такова ложа "Наук", основанная Лаландом в 17б9году и переименованная в

ложу "9-ти сестер". Лаланд имел в виду сгруппировать масонов, специально

занятых научными исследованиями. В списках этой ложи значились Вольтер,

Франклин, Кондорсэ, Лаланд, Дюпати, Эли де Бомон, Курт де Гебелин, Дантон,

Бриссо, Камилл Демулен, Сиейс, Бальи, Ромм, Тара, Пасторэ, Форстер, Кабанис,

Парни, Ла-сепед, Шамфор, Франсуа де Нешато, Дедиль, Флориант, Грез, Берне,

Гудон, Монгольфьеры и другие: здесь и будущие крупные политические деятели,

и литераторы, и художники и ученые.

Такова же была ложа "Энциклопедическая" в Тулузе, открытая почти

накануне революции в 1789 году. Едва открывшись, ложа уже подписывается на

ряд научных изданий, покупает энциклопедию. Не прошло еще и года, как в ней

не менее 120 членов, большинство ремесленников.

Близится революция. Какую роль сыграло масонство в этом движении? Когда

революционная буря пронеслась, не один писатель приписывал ее происхождение

масонам. В 1797 году Джон Робинсон доказывал существование заговора

франк-масонов и иллюминатов против всех религий и правительств Европы,

причем утверждал, что во французских ложах развился зародыш пагубных начал,

разрушивших религию и нравы. В том же году иезуит Августин Баррюэль издал

знаменитые "Мемуары к истории яко-бинизма". Он доказывал, что ложи

распространялись по городам, селам и местечкам Франции и по приказу

Центрального комитета готовы были начать восстания, превращаясь в якобинские

клубы.

Несомненно, возможно указать принадлежность многих крупных

революционных деятелей к масонским ложам - и Робеспьера, и Дантона, и

Мирабо, и Бриссо, и др., но самый характер деятельности масона, как указано

выше, исключал возможность политической оппозиции. -

Общий взгляд на списки лож и регистры их заседаний, опубликованные даже

таким пристрастным историком, как Борд, доказывает, что деятельность лож

постепенно прекращается к 91 году. Жизнь уходит из лож: они погружаются в

оцепенение, засыпают. Некоторые обращаются с приветственными адресами к

национальному собранию, но большинство безмолвствует. Политическая и

социальная борьба ворвалась в тихий приют безмятежного жития масонов. Многие

эмигрировали, другие ушли в политические клубы. Немногие ложи нашли силы

продолжать свои прежние занятия в это бурное время и реагировать на события

дня.

По мере того, как замирала жизнь в отдельных ложах, засыпали и

центральные органы. Если еще в 1791 году Великий Восток открывал новые ложи,

то уже в декабре 1792 года герцог Орлеанский, принявший имя

Луи-Филиппа-Жозефа Эгалитэ, сложил с себя звание гроссмейстера, доведя об

этом до всеобщего сведения путем печати. "Я вступил в масонство, - гласило

его заявление, - которое является некоторым подобием равенства, в ту эпоху,

когда еще никто не мог предвидеть нашей революции, точно так же, как

примкнуть к парламентам, которые являлись подобием свободы. Но я покинул

затем призрак ради действительно. Не зная, каким образом составлен Великий

Восток, и полагая, что республика, особенно в начале своего учреждения, не

должна допускать никакой тайны, никакого Великого Востока, так и собраний

фрапк-масонов".

Одно лишь вливает на время некоторое оживление в тусклое прозябание

уцелевших лож сборы пожертвований на обмундирование волонтеров.

Место их заняли народные общества, демократические по составу, открытые

для всех и связанные с активным центром - Якобинским клубом в Париже.

Быть может, единственным опытом слияния франк-масонских идеалов с

революционной практикой явился Социальный Кружок, основанный аббатом Фоше.

Он задался целью учредить всеобщее братство человеческое во имя правды и

любви к ближнему. В евангельском учении Христа старался указать пламенный

аббат начала равенства и братства. Ему удалось при содействии Николая

Бонневиля, Кондорсэ собрать до 10 000 сочленов на всех собраниях-лекциях. Но

скоро основатели клуба разошлись, сам Фоше занял место конституционного

епископа и "социальный кружок" распался. Основатель его погиб в октябре 1793

года на гильотине.

Сумрачный покров террора окутывает французское общество. Гибнет на

эшафоте бывший гроссмейстер, Филипп Орлеанский, гибнет часть членов Великого

Востока. Лишь три ложи в Париже поддерживали свою деятельность: Центр

Друзей, Друзья Свободы и Святого Людовика Мартиники. Кончается террор,

просыпаются ложи: в 1795 году энергичный Реттье де Монтало вызывает к жизни

новый Великий Восток и способствует его примирению с остатками старой ложи

(1799 г.) Но прежний дух деятелей филантропии отлетел от масонства.

Религиозное течение, одушевлявшее его, обособляется в официально признанную

и покровительствуемую правительством Директории секту теофилантропов. Ложи

покорно живут старыми традиционными формами. Умножается число банкетов

патриотического содержания и прокладывается путь для того парадного

сервилизма, который охватывает ложи во время первой империи.

"И обновишь лице земли!" - гласил гордый девиз Великого Востока... Но

само масонство было лишь струйкой в том могучем идейном потоке XVIII века,

который закончился Великой французской революцией.